Чаушеску заполнял дворец бабочками отчаяния
Они залетали во все комнаты,
Засыпали на люстрах,
Наполняли воздух пыльцой и запахом варварства
Однажды ему плюнула в лицо цыганка
И оставила пробоину в его коммунистической карме
Он стал злым и недоверчивым, боялся птиц
Бросался предметами, выжигал ревностью на дощечках
И в конце концов начал бросаться пространством
Улицами, площадями, целыми кварталами
Некоторые забрасывал в будущее,
Отчего посреди классической застройки
Вдруг выростал кровоточащий пустырь
И потом церкви перемещались по рельсам
Как покрытые копотью старые трамваи
Гремя подсвечниками и вытряхивая Бога наружу
А потом он гулял по пустым колоннадам,
Раздуваясь от величия как жаба в золотых покоях
Или собака охраняющая гигантскую будку,
Невзрачную империю Зимы
И залы, полные бабочек
Что однажды, едва он уснет
Вырвут ему лицо.