Хозяйка отрезала по кусочку
И все съели
А торт оказался с ненавистью
И все начали катить бочку
Говорить с пеной у рта
Драться гантелями

Бог расстроился
На отца, сына и продавцов страхового полиса
Сосед пошел к соседу сливать тосол
Я чуть посидел и ушел.

От Антарктиды до самой Эфиопии
Бог тиражирует свои же копии
От муссонных ветров до слез Богородицы
Все вибрирует и самовоспроизводится

Только при копировании бывают сбои
Чем дальше от неба, тем чаще снимают побои
И все это, включая планеты и здания
Сны разной степени затвердевания

Люди становятся нравственно выше
Ветер обрывает киноафиши
Подростки танцуют и курят дичку
Педагоги пишут новые методички

Зачем эти буквы. Эпохи сдвигаются. 
Бьют нежностью водосточные гаубицы
Иногда книги нужно просто захлопывать
Вот и весь метод. Вот и вся моя проповедь.

Голландия – страна голых. Ангола – страна ангелов
А человека, кто придумал дыбу звали Прокопенко
Внизу у ботинок – джунгли из моха и ягеля
А еще чуть ниже, в земле открываются ступеньки

Дверь в чистую страну. Государство стесняющихся
Куда спускаются вниз, быстрыми кувырками
А все равно лучше чем вашем розовом Аушвице
Где дерутся на заброшенных заводах и татами

Утро. Уже включили генераторы усталости
Зажглись круги, антенны, красные ромбы
Те, кто не успел устроиться в кабаре–травести
Скрылись в молитвенные катакомбы

А я всего лишь машина по переработке времени
В меня заправляют дни как в аппарат пленку
Часть меня только что убили в Йемене
А другая зимой со второй обувью идет с продленки

В сияющем буйстве углеродных форм
Некоторых уже весьма разжиревших
Иногда чувствуешь себя как Арагорн
Или даже как Крепкий Орешек

Ведь все вы – мой воплощенный бред
Ваши лица, дома, чудовища и красавицы
Закроешь глаза – бабах и вас нет
Как на титрах когда все взрывается.

Впереди за речкой – квантовые поля
Призраки красноармейцев и белые акации
А здесь в застенках моего я
Реакции. Реакции на чужие реакции

Я живая античная статуя
Любопытство не успевшее затвердеть
Прямоходящее и плохо отапливаемое
Место для встреч, матчей и чужих вендетт

Раздавленные ежи – это стигматы на шоссе
Встретить 3-4 за лето – весьма неплохо
И есть отлитый в камне – чтоб читали и видели все
Древнегипетский страшный хохот.

Засуньте страхи в гигантские шредеры
Останемся яростными и глупыми
Каплет дождь – так собака преданная
Воду из миски хлюпает

А мы засыпаем. Отпускаем ниточку
И материки вырастают из нашего черепа
Догоревший труп Бориса Леонидовича
Постепенно становится деревом.

Дальше только рыбалка. А что еще?
Поток фантазии стал вял и жидок
Больше нет смысла прятать сокровища
Это эпоха выпрашивания скидок

Меньше слов и свободней дышится
Нет амбиций – целее печень
Любой произведший хотя бы яичницу
Уже достаточно обессмерчен

На станции метро “Вокзальная”
Мы увидимся только мельком.
Грузовики прорычат что-то триумфальное
И раздастся залп карамельками.

Мероприятие продлится 7 дней
По сведениям организаторов
Пройдет заговаривание камней
Купание в дымящихся кратерах

Расщепление силового поля
Презентация ряда сборников
Лекция ребенка-зомби из Анголы
На тему: Психология утопленников”

Механический гусь-патриарх
Сыграет роль Кровавого Деверя
Приглашаем всех в Чкаловский парк
Начало в 5 у Священного Дерева.

Бегуны бегают
Собаки приносят палки
А я в коротких шортах
И мне чуть жалко
Ведь такой вечер
Я готов соглашаться и пробовать
Только холода чуть больше 
Чем могло бы быть

Попытки дышать носом
И какая-то внутренняя ухоженность
И пол-бутылки внутри
Работают вроде бронежилета
Больше 20 видов мороженого
И еще половина лета

Так ее и простоял бы
Плюс бесплатный чужой салют
Такой яркий и летний
А стою себе безбилетный
Считаю залпы
Какой же будет последний?

Книга из мяса с прожилками
Из водорослей и шерсти
Книга когтями прошитая
Книга ночных путешествий

Книга природы-матери
Пересыпанная дерном
Тростниковая хрестоматия
Книга чтения мертворожденным

Книга с болотным свечением
С запахом страха из пасти
Книга сделанная из Ленина
Книга нездешней власти

Книга с шершавой поверхностью
Говорящая как раскат
Что ты сам во всех бедах и мерзостях
Виноват.

В этих лесах произрастает 850 видов эндемиков
Таких ценных, что для них даже нету ценников
Цветочки похожие ­ но не те
Таких больше нет нигде

Вот я и думаю, что человек это тоже своего рода эндемик
Независимо от ума или денег
Даже тот, зарываемый в деревянном футляре
Существовал в одном экземпляре

Как эндемик, но обитающий
Не в пространстве. а во времени
Вместе с 266 видами внутренних демонов.

Генерал на самом деле оказался минерал
Завербованный веточкой вербы
Он искрился в потоке ливневом
В решающей битве символов
В бою покемонов со скверной

Пионы оказались замаскированные шпионы
Их версии рухнули после проверки
Красота направляла своих связных
Но потом цветы проросли сквозь них
Как маленькие застывшие фейерверки

Здесь кувалдой куют уют
Близорукость и недальновидность
Здесь трубят каждый столб и куст
Что важнейшим из всех искусств
Для нас все же является фитнесс.

(1)

Весна, трасса здоровья, площадка напротив кафе “Глечик”
Тут меня, в полдень впервые лечили без аптечек
Вместо пар, первой водкой, закусывал морским бризом
А потом мы еще бухие тащили по универу телевизор.

(2)

Мне дороже Одесса желтая и каменная
С ночами, вспышками, давно закрытыми кофейнями
20-й маршрут – а у меня ком вот тут
У вас курорт – а у меня каждый поворот
Говорит о каком-то моем поражении.

(3)

На Малиновского – унитазы
На радиобазаре – старые объективы
На Молдаванке – бабетты-фурии
А на нудистком пляже – кожа слазит
Жадно пьют пиво
И слегка дрожа, голыми, закуривают.

Для одних поэзия спутница
Для других – кормилица
А я решил, что буду стихами кодироваться
От уныния, злобы, родовой порчи
Самопрограммироваться, короче

И понимая, что это долгая преамбула
Уже вшиваю в себя следующую 
Мировоззренческую ампулу

Обещаю не скурвиться, не проморгать
Ни один городской закат
Ни одну мало-мальски интересную жабу
Смотреть на все жадно
Трогать и лезть впереди батька
Лавировать между страхами, как акробатка
А если забуду, вернусь в тщету
Набью этот стих как тату
Чтобы закрепить чувство прекрасного
Чуть не забыл. Еще постоянно опаздывать!

На ближайшую соседскую луну
Я бегал голенький
Боялся, но ноги вязли
Задыхался, ронял слюну
Жарился в лунном масле

Может я и являюсь той самой деталью
Из-за которой крутятся часы леса
И без меня люди бы не умирали
Я сплю. В трещину между мирами
Приглашает выпь-стюардесса.

Скачай свою смерть
Теперь это безвозмездно
Моя жизнь, если рассмотреть – 
Один большой скролл в бездну:)

Нарезка безумств и геройств
Снятых Линчем и братьями Коэнами
У всех в руках дофига устройств
Но никогда ничего не устроено.

У меня внутри тихий бунт
Расщепляется в сердце квант
Ведь я понял – я Робин Гуд
И вообще не Иммануил Кант
Мои обе руки для помощи
Всем обгорелым и тонущим
Тем кто рубит на полях овощи
Малышам с воспалением гланд

Думать – оставьте тупым
Ведь я зяблик. Чирик чирик
Мы отличнейше поговорим
Без микросхем и без книг
Сегодня я навестил окуня
После делал салат из броколли
А потом слушал дождь за стеклами
Так и запишем в дневник.

Говорят бесплатные вещи не ценятся
Как же тогда оценить этот вид?
Вечер. Река. Наклоненное деревце
Отражение мягко рябит

Я бы дал за это 50 гривен
Чтобы клен качался и ветер пах
Я привыкаю думать о красоте как об активе
Выраженном в гипотетических деньгах

Вчерашний закат – это гривен на 20
Десятка – рябина при первых холодах
Ведь именно это и значит наслаждаться
Понимать что все ценно. И блин не просто так

Неиссякаемые бонусы для любого зрячего
Шанс видеть облако, склоны гор
Но порой мне стоило бы и доплачивать
За мусор, развалины и позор

Спальный район с убитыми деревьями
Серый пластик, грязь и собачий вой
Я иду словно лишенный премии
Обедневший, ограбленный и сам не свой

Срочно смотреть на тигра. На что-то теплое, летнее
Я несу убытки разглядывая, например, алкаша
Только вчера я обеднел на сумму эквивалентную
Миллиону долларов США.

Как неожиданно быстро 
Начали возвращаться сороковые
Уже появились безногие с гармошками
Как будто их десантом сюда спустили

Скоро сахар кусками, а еще понарожали собак
Закутали каждую старуху в серую шаль
Пожалуй пойду куплю себе шинель
Чтобы чвякать куда-то в суровый февраль.

Я не успел сделать фотку
Тем утром воскресным
Февраль.
Похмелье
И впереди еще вся Одесса
Двадцатый трамвай
Последний ряд
Экскурсия в распад

Всюду брошенность
И моя бездомность
Бездонность
Луж заливает рельсы
Все хаты, мужчины и женщины
Все в трещинах
Капли подсказывают – напейся

В пустом вагоне
Ни одной вещи
Моложе 30
Вид камышом занавешен
Лязг створок
Туман. Морок.
Утро. И у нас все еще впереди.

“200” — 4
“300” — 7

4194 0545 9291 3434
9343 2314 9034 4553
4168 0565 9565 1100

666

Зачем вы включаете страшные поршни
Нельзя ли потише, нельзя ли попозже
Ведь я не успел хоть чуть–чуть отдышаться
А вы сразу шокером и 220
И лазером резать по коже

Зачем зажимаете тело асфальтом
Колючим ежом, кирпичом силикатным
И в страшных тисках зажимаете пальцы
Нельзя ли от этих вещей отписаться
Вернуть все как было обратно

Зачем начиненные сталью брансбойты
И пилы, что вздулись от частой работы
Вы лучше верните мне вымерший этнос
Недавно я стал ненавидеть предметность
Вы лучше мне что–нибудь спойте

Пусть схлопнутся мельницы, шахты и недра
И восстанет скелетом Мигель Сааведра
Настанет пора чтоб валяться в кровати
Век жгучих неполиткорректных понятий
Как смерть, земляника и негры.

У меня лицо на кляксу похожее
И удивленно смотрят прохожие
Мы тебя видели по телевизору
На концерте памяти Визбора

Да было дело. Бывало ведь всякое
Погони в упряжках с собаками
Бомбы, шипы и послания с шифрами
Моржи с ядовитыми бивнями

Я удивлялся, шагал и подмигивал
Строил святилиша новой религии
Здесь поклоняться будем бактериям
Невидимой жизни империям

Все это для меня уже пройдено
Я совершенствую образ шизоида
Раскрываю секрет потусторонности
Кладбище-водка-копчености

Можно играться со львами и ланями
Строить в уме изумрудные планеры
Смотреть как ползут говорящие мумии
В вязком болоте безумия

И никогда меня больше не трогайте
Все мои мысли о яблочном йогурте
Вход в меня глухо забаррикадирован
С днем инженера и мира вам!

В эту холодную осень мерзости
С бликами грязи на гранитных камнях
Нужно уметь чуть-чуть расслаблять скулы
Почаще инспектировать пчелиные ульи
Выглядеть затрапезно будто монах

Смеяться пореже, как бы внутрь себя
Не планировать дольше 2-3 минут
Закипел чай. И перечень событий окончен
Увлекательна жизнь беспозвоночных
Благороден неприбыльный труд

Пускай жизнь пребывает в агонии
Прикопать душу – весной жди черенков
Вырастет, окуклится, взойдет колосьями
Не зря же по традиции каждой осенью
На кладбище сажают в землю стариков.

В слове «агонизирующий» 13 букв
Они стоят как расстрельный взвод
Переминаясь с ноги на ногу
Провожая закатный луг
Догорающий небосвод

В жизни все идет пунктиром
Будто очереди мелких искр
Но нельзя смотреть на сварку
Отпадет рука, станешь вампиром
Превратишься в черный обелиск

Аятолла чайных сервизов
Боящийся сделать вызов
Одна из потухших жизней
Поток разноцветных брызг.

Ирония, Иллюзия и их сестра Изоляция
Главные талисманы нашего города
В честь них называют детские лицеи
Они мнут сигареты бледными пальцами
И изящно вытягивают шеи

Сирена, Ундина и садовая Дафния
Передовые перспективные профессии
Овладей навыками исчезновения в тумане
Девочки прядут сеть, девочкам просто весело
И город блюет площадями.

Свидетельствую перед будущим и настоящим
Что я видел синицу в ветвях сидящую
Водомерку и кролика, что траву ест
И все это действительно существует

Стволы деревьев холодные и скользкие
Бабочку с разноцветными полосками
Прелый желудь, цветы оранжевые и синенькие
Кажующиеся нам выдумками

Готов поклясться перед министрами
Я их видел но не cмог рассмотреть пристальней
На тонких лапах за чертой городского рва
Есть осторожные удивительные существа.

Прыгает белочка по лесу
А с нею беседует Бог
Вот тебе дерево – пользуйся
И эргономичный пенек

Хочешь – бери землянику ешь
Хочешь – миндальный орех
Что же ты без конца прыгаешь?
Чрезмерные хлопоты – грех.

Когда в страну ворвутся враги
И крокодил проглотит луну
Мы спрячем любовь в солнечном городе
Чтобы она не осталась в плену
Мы спрячем ее подальше от всех
В летнюю тишину

Когда враги продвинутся вглубь
И солнечный город падет
Мы спрячем любовь в доме из вереска
Где плетеный стул и комод
Мы спрячем ее в заброшенный дом
Где листва прикрывает вход

А когда дом будет сожжен
Взмоют в воздух обрывки и боль
Я отдам ее единственно той
Кто всегда нес мою любовь
Я отдам ее тебе прямо в руки
Чтобы ты унесла с собой

Когда враги заберут и тебя
И станет жизнь не дороже петли
Я спрячу любовь единственном месте
Что пока еще не сожгли 
В собственном сердце, где ее не возьмет
Ни одна армия земли.

Расстрел – принципиально не смотрел
Избежал, не видел кинжал
Про пыточный подвал – не открывал
Увернулся от взрывов, успел моргнуть
Не попал на изрешеченную грудь
И глаза утопленника
Пять минут смотрел на облако
И не видел ту самую ссылку
Про караваны гробов из цинка
Достопримечательности смерти
И живые уголки ада – не надо
Кошмары наяву и пачками
Меня больше не запачкают
Каждый Аллах Акбар
Оставляет на мне нагар
Слезы, пена у рта
Спасибо, как-нибудь никогда
Ведь я сам совершил убийство
Обезглавив в себе любопытство.

В окне
В коконе
Вокруг да около
Вполне счастлив
Лежу в яслях
Будто шелковый

Пока 
Капает
Стучат клапаны
И тень дуется
Боясь улицы
Как косолапая

Сны лип
Липкие
Шуршат обшивками
Люблю землю
И все приемлю
И все обрывками.

Тем у кого есть Бог
Им как никак проще
У меня есть туман и рощи
Дым и спичечный коробок

Если ты потянешь шнур
Все здесь само рассыпется
Стеллы, дома, гостиницы
Стены комендатур

У кого есть ручной тигр
Те кругом оптимисты
К ним не идет судебный пристав
Ни проект «Русский мир»

Ну а мне не повезло
У меня лишь мхи и окраины
Мы взаимоунитожаемы
Если выбить стекло

Удочка и бумеранг
Лучше чем сто хрестоматий
Если имелся создатель
То он вероятно был панк

Жаль, что это невдомек
Всем, обворованным дочиста
Ветеранам одиночества
Тем, у кого есть Бог.

Есть поэтические бонзы
Массивные, как из бронзы
Обладатели лавров
Погонщики храмовых динозавров
Для них я мелкая сошечка
Стыдно стремиться внаглую
Я ношусь со своими бумагами
Но не знаю в какое окошечко.

Пока меня шлют по матери
Но есть шанс разыскать издателя
Как калека в маршрутке
Не взглянете на мои обрубки?
Эх… Опять двадцать-пять…
На литературной ниве
Я увы настолько наивен
Что даже не знаю кого послать.

Вот мой город, трезвеющий от самбуки
В утреннем шуме и дребезге
Лучи греют кофе. Ветер холодит руки
Выступающие из под тенниски

Со вчера все переписано набело
Оптимизмом были вымыты улицы
В этот миг мир еще респектабелен
И застегнут на верхние пуговицы

На короткий миг приоткрыв броню
Все замерли перед кофе-автоматами
В общем, лучший сезон посетить эту страну
Где-то с восьми до пол-девятого.

В очках гордая, своенравная
Без очков – несимпатичная
На лице появились впадины
Оно стало какое-то птичье
Как ни прискорбно признать
Это всего лишь утопия
Ультра-короткие шортики
И заманчивые пред-попия
Как бы тебя не дурачили
Сладкие ноги мечты
Признай, это просто устройства
Для транспортировки тщеты.

Капли дождя
Струи и мост
Кинотеатр одного зрителя
Всех кроме меня похитили
Устроители гроз

Наверное этим нужно впечатлиться
Но капли холодные, просто жуть
5, 7 секунд…сколько я продержусь?
В мокрых джинсах

Глядя на капли
Их странные ритмы
Они же первобытны
Эти поставки от природы
На них нет ни спонсора ни промо-кода
Они как топор, веточка, пудель или взорванный дом
Хватит. Можно сказать я постоял под дождем.

Голова в человеке, в голове – мигрени
Весна в городе, человек в трамвае
Мой путь прост – впереди появляются ступени
И я их преодолеваю

Одно за одним маленькие препятствия
Но у тебя повышенная прыгучесть
Великая ларечно-вагонная цивилизация
Тебя ждет счастливая участь

Мужики с огрубевшими ладонями
Возьмут в них хрустальные “болгарки”
И однажды здесь, между шашлычными и стадионами
Будут сажать лес и расщеплять кварки.

Человек он силен в еде
Но к прискорбию слаб в словах
И мне кажется многих людей
Производят в специальных капсулах

Надувают лицо гормонами
Заполняют обидой все полости
Им вгоняют под вену ученые
Стимуляторы обреченности

Их забрасывают на окраины
Чтобы вешались с горя они
Вот посмотришь в глаза ему
Видно – с нашей лаборатории

Им внушили слоняться и тужиться
В специальном отделе сотрудники
Чтоб построить империю ужаса
И купить по дороге бублики.

Эмансипация пришла поздно
В наш город-герой Бердянск
В эпоху Демьяна Хёрста
У нас еще был декаданс

Всюду был «Ремонт обуви»
И ломался кайлом асфальт
Все были весьма твердолобыми
Никого не было жаль

Солнце несло свое золото
Прямо в Приемный пункт
Поселяне сжигали роботов
С криками «Гитлер капут»

Красивые женские ноги
Здесь не видели лет пятсот
Задумчивые единороги
Брели на цементный завод

Вслед за годом духовности
Назначен был «Год Семьи»
Ключи от района и области
Получили гигантские муравьи.

Теплее были бы дни
Если бы не они
Всюду царил бы смех
Когда бы не было тех
Сделать весь мир плохим
Под силу одним лишь им
Кто мешает везде
Разумеется, именно те
Даже гомон птичий затих
Где много скопилось их
Водоворот проблем?
Неужели доверился тем?
Жаль, что на белом свете
Всегда есть те, а не эти
И похоже, одна западня
Там, за границей меня.

Я смотрю как жизнь ползет
Трогаю руками все
Все что движется и дышит
В земляных, подводных нишах
Между веточек скользя
Жизнь израненная вся
Все, от кенгуру до моли
Носят свой кусочек боли
Базилик и белый сом
Мраморная жаба с псом
В гуще маленьких событий
Распинаемы и биты
Приготовлен всем им был
Ряд цепей, капканов, пил
Жителям лесных опушек
Сеть зияющих ловушек
Разве я вас не пойму?
Каково быть одному
Если больно и шмелю
Разве ж я не потерплю?
Вот остался без крыла
Вот надеждая умерла
Умирая под кустом
Шмель не выкрикнет “за что?”
Прорастут сквозь наши раны
Завтра новые лианы
Чем я лучше рыси, зайца?
Так что жизнь, смелей – вонзайся
Все раздам останусь пуст
Сорок килограммов чувств.
Панцирь, хвост и пара ласт
Мир все спишет как балласт
Новой жизни именины
Постирают все причины
Кто там, что-то перенес
Чтоб вот этот стих пророс.

Сегодня расстреливают не пулями а новостями
Единственный умный выбор – не знать
Нищим вместо хлеба раздают газеты
Мои мозги освежeваны и разогреты
Я иду выкорчевывать Родину-Мать

О эта иллюзия вечно быть правым
Как дорого я за тебя платил
100 виртуальных мертвых становятся одним настоящим
Еще немного и они тебя утащат
Туда, где телеконференции и тротилл

Давай лучше со мной
Выйдем из под обстрела ядовитым знанием
Дезертируем, как мальчиш Плохиш
Вдыхать и слушать как под ногами, на окраине
Трескается перегнивший камыш.

Роза и кинжал
Что же я нажал
Отчего внутри
Гаснут фонари?

Бабочка и нефть
Как тут не грустнеть
Теплой жизни мед
Все перегниет

Спи, не шевелись
Проплывает жизнь
Тонут облака
В чашечке цветка

Мне не повезло
Я не верю в зло
Собственных стихий
Обвиняемый

Зол и диковат
Наш Кецелькоатль
Уплывает вдаль
Лжи диагональ

Дети и сугроб
Счетчик катастроф
Дремлет столько лет
– Батарейки нет.

Нету троллейбуса и ждать еще
Некому, незачем, некого
Музыка сердца, ритм учащен
Этот диск я знаю потреково

Клады халдеев, большие призы
Смяты, разбиты, закопаны
От точки кипенья до точки росы
Все босыми исхожено стопами

Смотрят загадочно сидя в траве
Звери, фантомы, сотрудники
Если я задержусь – дверь держи на замке
Никого не впускай. Смотри мультики.

Теоретически мне могут
В любую секунду врезать в хобот
Поставить подножку, метнуть копье
Я кожаный, со мной могут всё
Повалить на землю, взять за шкирку
И вот я в багажнике, дышу через дырку
И думаю: “ха-ха, а ведь у меня про это был стих”
Про то, что пули всегда попадают в других
Эта коварная блядь – вероятность
Может поджечь или четвертовать нас
Так, что пора прикидывать числа
И ходишь с чувством, будто что-то нависло
Ни шлема ни маски, в ботинках сырость
Видите, опять ничего не случилось!

Вот как к примеру устроен рэп?
Белые музицируют
А черные орут
Мстя за столетия эксплуатации
Белым – ноты, гаммы, весь труд
А черным – лишь доминировать и матюкаться

Точно так же в жизни
Поверх сияющего спокойствия
И тихих струнных
Всегда идет карканье
Водка, необязательные звонки
Стань умным, 
Выгулять собаку
Не забыть купить мелки.

Один ученый наблюдал за спящими
Он понял, что их жесты, подергивания рук и ног
Это навык управления какой-то машиной
Которая пока не создана
Он создает эту машину из дерева
Приматывает к рукам спящих жердочки и веревки
Он экспериментирует в больницах
Спорадически пишет в прессу
Машина называется Хронософ
И если упрощенно, она что-то вроде комбайна
С рычагами, на котором спящие люди
Едут сквозь джунгли сна.
В нашем же мире – она слегка поскрипывает
И объясняет ряд природных феноменов
Вроде дьявольского круга у грибов или
Идеально круглых таинственных прорубей.

Возвратишься домой
И снова начнешь шерить ссылки
Того, как кого-то бьют 
А уже ведь поверил в бечевки, посылки
И новогодний уют.

Направлений полно
Выбирай любое
Праздновать, пить, перестать
Прогуляться на кухню, полить алоэ
Потрогать холодную гладь

Холодильника 
Белого будто зимнее море
Как потолок, куда смотришь в тоске
Не бывает вопросов, ответ на которые
Не находится на потолке.

Калашников создал автомат
То есть, фактически, собрал лего смерти
Представьте, дрожащий старик на полигоне
Прицеливается в своей дедовской шинели
С его слепыми глазами и аденомой
Высохший как спидозная луна
Он стреляет условных картонных негров
До чего мерзкая картина 
Смотреть на смертоносного едва живого старика

У негров нет родины
Они не знают про великие северные сани
В реальности одни картонные негры
Всегда убивают других картонных негров
Если бы не было автоматов
То может они рвали бы друг друга ногтями

Но все же неприятно смотреть на автоматы
Дубинки, железных набитых злостью дев
Пилы для костей, милицейские сапоги
Черные крякающие пистолеты генсеков
И другие мерзкие вещи
Вроде смертоносных стариков.

Я хочу ходить в лес
Но хожу в метро
Мнимая безопасность завоевана
Это бронежилет Бетховена
Кармический майонез

Напоминание о том, что есть черви
Неизбежная расплата 
За все праздники и лонг-дринки
Хотя должен же по утрам кто-то первым
Прокладывать по снегу тропинки.

Мы живем в стране мультяшного трэша
Я упорно делаю вид, что ни в чем не замешан
Закрываюсь, слушаю барочные фуги
Но все ближе звериные надбровные дуги
Побеждают дубинки, резиновые вертикали
Тренируясь на податливом материале
Давно не в моде частности или изгибы
Но думаю и они уже не помогли бы
Шри-Ланка, Карибы, большие наушники?
Против Лиги Воинствующих Биндюжников
Внутренняя эмиграция, что-то теплое, ламповое
Пока кого-то другого затаптывают
Идет эксперимент со злыми энергиями
Под руководством архистратига Сергия
Стычки в душе, на внутренних майданах
Плюс и минус, столкновение битов данных
Беркутов и Титанов с волшебниками
Хватит, что я сам не ем никого
Сижу дома с учебниками, жду глобального ответа
Почему все плохо, но главный обман не в этом
Мы рождаемся с глазами на мокром месте
Голые, с набором дурацких отверстий
Все ждем, что «плохо» и «хорошо» поменяются местами
Но даже похороны пахнут цветами.

Карпатский медведь
Земляная куница
Несут мне веселую весточку с гор:
Скоро счетчик проблем обнулится
И в сердцах cтариков заиграет хард-кор.

Я служащий фабрики по имени “Юность”
То закружусь, а то забудусь
То влипну по горло в чужих мелких играх
Ничего до конца и не выбрав

От сердца к сердцу идут канатики
Ну а ты в своей внутренней Адриатике
Среди моллюсков, шкафов, антрессолей
Как старая баржа. Круглосуточно на приколе.

Наблюдать за судьбой каждого листика
Вот настоящая публицистика
Знать 12 оттенков ржавчины
Цвета заката
Или яблочной спелости
Вот, что требует смелости
И логического аппарата

Я езжу смотреть на диковинки
Как растет мак, как делают боинги
И прочие заголовки
Что живут без контроля
И размывают мир в кашицу
И куда этот мужик спрашивается
Идет один посреди поля?

Спешит повеситься на первом тополе?
Или в соседнее село за штопором
Или рубить в салат армян?
Будем оптимистичны
Мир есть набор нелепостей
Между которыми стоят красивые крепости
И ездят электрички.

Я лежал ночью в кровати
А я рядом со мной лежал мой страх
Он был похож на худого мужчину
C пробором и длинными пальцами
Он лежал между мной и моей женой
Постепенно источая холод
Этот кусок цемента и причитаний
Всегда встает раньше
И идет на мою работу вместо меня.

Давайте без сантиментов
Сказала воспитательница
Вот ведерко, вот меч, изолента
Живите дорогие
В следующую пятницу
Сдадите курсовые

А мы почему-то остались
Засмотрелись на фонарики
Похожие на небесный физалис
Слушали ночи Востока
Нечаянно стали пьяненькие
И не выучили урока.

(Ночная прогулка по Флоренции)

Вчера они делали статуи
Сегодня двубортные пиджаки
И те и другие – богатые
Расписанные золотыми зернами
Нерукотворные лепестки

Их былые прения и победы
Сегодня лежат как брошенные велосипеды
Каждый голос с хрипотцой
Настолько жив и неприличен
Что пожалуй пора домой
Но где же ты Беатриче?

Кофе равен 1 евро
У меня есть 2
Что означает как минимум 2 остановки
Полуночные маневры
Привал у старого льва

Здесь у людей нет
Этой блядской мизантропической подкладки
Все разбалованы теплом
И я не грущу.
Новый год, карусель и лошадки
Украшенные пером.

Командиры неба
Звездный ВЛКСМ
Спустите ваши лесенки
Достаньте ваши бусинки
Снимите ваши трусики
Совсем

Алмазные скрижали
И колбу времен
Положите под ковриком
Заметите веником
И за ней придет серенький
Дракон.

В неизвестных женщинах
Неизвестные книги
Прихожие, веранды,
В новых простынях
Новые банты
Дорогие профили
Проекции новых свежестей
Караваны нежностей
Книги по философии

Я бы мог влюбиться в ту в красном
Вливать в себя жалость 
На рассвете Крымской ночи
Раб такой-то дочери
Но любовь еще не распускалась
Издали безопасно

Подлинная любовь
Это удача, новая траектория, поворот 
Мысли меня самого же
Пересадка кожи
Обрыв и майский мед
И ты тоже

Смотришь на меня так же
Сквозь ширму портрета
Штрихи, точки, линии
Клянусь там не химия,
Никакая не химия
А звездное лето.

Город не приспособлен
Каждый человек – гоблин
Дыры и хруст стали
Наши мальчики устали
В такой диспозиции
Больше доверия птицам
Они безропотны и пернаты
Короче, птицы не виноваты.

Танк против дерева 
Кто кого?
В парке голуби давят воробьев
В мире соблюдается статус-кво
Количество глаз
Равняется количеству зубов
Я пользуюсь старыми технологиями
Веником и совком
Чтобы репрессивная идеология
Не проникала в мой дом.

От меня пахнет солью и ландышами
Моя профессия – убирать следы
Сейчас играет Надежда Кадышева
И все ангелы закрыли рты
Сегодня международный день дачника
Пора высаживать овес
Здесь бог, на тачке развозил неудачников
И говорят одного довез
Я желаю всем единственного
Мохнатых обьятий добра
Чтобы все стали известными артистами
И исполняли под водочку у костра.

Деревья стали блондинками
Хамят и теряют клипсы
Безралично бросают на улицу
Золотые хрустящие чипсы

Утром идешь к батарее
Где за ночь просохли носки
Здравствуйте крошки-портяночки
Дорогие мои старички

Кто-то выцвел, остался без пары
Потерялся за шкафом и помер
Не увидите больше родины
Не вернетесь назад в Житомир.

Потом вспомнишь мокрые улицы
Туда выходить нет нужды
А ведь в этих ногах я прогуливался
По дорогам своей мечты.

Я люблю смотреть
На моих врагов в муках в аду
Как их лица горят, в перекошенном крике “нет”
Как их бьют хлыстом по спине
За каждую подлость мне
Это жестокий мир, так что имейте в виду

Я люблю смотреть 
Как бездомных невинных котят
Уносят добрые женщины в теплых руках
Как они весело машут хвостом
У вас теперь есть дом
И у меня есть дом, без дома никак нельзя

Есть вещи будоражащие ум
И столько из них я хочу взять на атолл (включая ежей)
Панамы и карандаши
Это будут потом коллажи
Моих лучших дней

Приятно смотреть 
Как старика в метро
Внезапно бьет дверью прижав ему больно бок
А затем отпускает и вот
Он дальше едет вперед
Где его кто-то ждет, дочь или внучок

Я люблю сидеть наблюдая закат
Чтобы никто не лез и не загораживал вид
Чтоб ни 1 ребенок как гром
Не орал рядом “Мама пойдем”
Пошли дорогой, видишь дядя грустит

Я люблю смотреть
Как моих врагов жарят в аду
Надеюсь друзья, среди них не будет вас
Не будет очередей
И медлительных страшных людей
Когда готов убить и нету свободных касс.

300 летняя ворона 
Видела Багратиона 
Видела сражение на Сомме 
И Муссолини на балконе 
Пока батальоны двигались в ад 
Воспитывала воронят 
300 поколений подряд 

слышала пушкина первое слво “мама” 
и как “yes we can” впервые сказал обама 
есенина видела стоя на стуле 
как первый раз на манеже споткнулся никулин 
помнит 90-е, махинации с квартирами 
и как Ставрополь электрофицировали 
как в палестине рыбачил христос 
и времена когда программировали под DOS 

Помнит тот день когда давней зимой 
Из роддома несли сверток, ставший тобой 
Подойди спроси эту птицу лохматую 
Отчего она врет и питается падалью 
Аист приносит людей в земной сад 
А ворона относит назад. 

Под левым крылом у ней буря 
Под правым – ножик и сеть 
Спой мне ворона, слегка приглушенно 
Из клюва вырони смерть 

Вороне века, а у тебя настоящее 
Ты тоже похоже любишь блестящее 
Если заглянешь к вороне в дупло 
Увидишь там зубы, медь, серебро 

Это ясно даже ребенку вселенная 
Это всего лишь воронка 
И оттуда торчит голова вороненка 
Ему теплые унты, года и секунды 
А тебе – похоронка.

В Корее эпидемия
Извержение, град и сель
Данные о пострадавших
Моментально заносятся в Excel

В этот момент за городом
Бешенно разрастается мята
Вытесняет жилые кварталы
Реакция правительства непонятна

Клоунов уже расстреливают
Паника в шоппинг-моллах
В городских библиотеках
Исчезли все книги о богомолах

Я обсуждаю с мамой
Где можно прятаться, где нельзя
И тут на синем горизонте
Появляются светящиеся глаза. 

Все люди больные и серые
Среди дам и солидных мужей
Несчастны фактически все они
Но больше всех жалко бомжей

Жалко кошку не снятую с дерева
Старика продавца беляшей
Жалко всех их смешных и растерянных
Но больше всех жалко бомжей

Они выбрали сами быть тряпками
Могли сами стать лучше уже
Бомж мог бы быть твоим папой
И прятаться средь гаражей

Чтоб разобраться в вопросе детально
Устроим коротенький блиц:
«Кого вам жалко РЕАЛЬНО?
– Бомжей
– Беспризорников
– Птиц?»

Мартовский голубь взлетает
В небесную синюю гжель
Бог раздаст всем ключи от рая
А первыми вселит бомжей.

Среди и слов и роптанья унылого
Про женщин, цветочки, приход весны
Мне вспоминается Нина Онилова
Пулеметчица дней войны

Говорят, что все дамы-кудесницы
Могут стряпать, шить или петь
Но ведь среди них еще были и смертницы
И шпионки, принявшие смерть

Средь огромного женского племени
Мы разыщем таких с три пучка
Были женщины управлявшие ограблениями
И расстрельными тройками ЧК

Таким вряд ли предложишь вермута
Их образ не очень то розоват
Сто двадцать солдат Вермахта
Нина пулей отправила в ад

Она денег у мужа не клянчила
Не читала в Сети про лямур
А об курок свои пальцы стачивала
Какой уж тут маникюр

А слабо пережить столько боли нам?
Без сил на пулемет опершись
И до дыр все уже обмусолено
Дескать женщины дарят нам жизнь

Возражу всем вздыхателям рьяным
И хоть по женской части я не магистр
Что они еще могут нести ураганы
И смерть в потоке огня и искр.

Туман и морось
Время теряет скорость
Частицы и лица, летят мимо
Счастье – непоправимо
Ни спортивным смехом, ни внеклассной печалью
Это все твое мутное зазеркалье
Входишь квадратный как деньги
Ищешь глазами стул
Защищая свой ломтик неба
За крепостными стенами скул.

У малышки Кассандры
Пекутся торты с глазурью
К ней часто заходят пираты
Чтобы маяться дурью

У нее внутри стоит парус
Высокий будто секвойя
Все что ей доставалось
Не доставалось без боя

Сходи с ней в музей Каира
В облачный день апреля
Пригласи посидеть в квартиру
Там где окна заиндевели

Узоры как красные змеи
Вплетаются в шеи древо
Она так часто болеет
Что подолгу не видит неба

К ней летят протуберанцы
С невидимой эскадрильей
Она уже собирается сдаться
Господи, помоги ей.

Чаушеску заполнял дворец бабочками отчаяния
Они залетали во все комнаты,
Засыпали на люстрах,
Наполняли воздух пыльцой и запахом варварства

Однажды ему плюнула в лицо цыганка
И оставила пробоину в его коммунистической карме
Он стал злым и недоверчивым, боялся птиц
Бросался предметами, выжигал ревностью на дощечках

И в конце концов начал бросаться пространством
Улицами, площадями, целыми кварталами
Некоторые забрасывал в будущее,
Отчего посреди классической застройки
Вдруг выростал кровоточащий пустырь

И потом церкви перемещались по рельсам
Как покрытые копотью старые трамваи
Гремя подсвечниками и вытряхивая Бога наружу

А потом он гулял по пустым колоннадам,
Раздуваясь от величия как жаба в золотых покоях
Или собака охраняющая гигантскую будку,
Невзрачную империю Зимы
И залы, полные бабочек
Что однажды, едва он уснет
Вырвут ему лицо.

Я не устал
Мне просто нужна атмосфера
Я был карьеристом,
Но уже выбираюсь из карьера
Там где боли и скрип подагры
Сияют новенькие чакры
А везде где раньше стоны
Радостно вспыхивают бутоны
Я вижу Севилью, Грецию, Прованс
Не так то часто выпадает такой шанс
Напевать и ехать как все
Верхом на божественной колбасе.

Апельсины врассыпную
Гром и птичьи крики женщин
Начнутся немного позже
В середине этого пасмурного дня
Когда мысли измельчаются и гаснут
Как дешевые зажигалки на ветру
Вой злой внутренней сирены
И адреналиновые барабаны
Выпустят своих бесов
Но не сейчас, а позже
Ненависть нужно согреть
И медленно помешивать ложечкой
На протяжении 2 или 3 остановок
А пока письмо ищет получателя
Гуталиновый воздух
Разряжают шутки про еблю
И аплодисменты сапогов о разломанный пол автобуса
Взрывчатка по-прежнему мокровата
И суставы пока хрустят вхолостую
Скоро перестанет трясти
И затылок соседа впереди остановится
За занавеской покажется арена
И первая отрезвляющая боль
Покажется даже интересной
Вместе с растерянными отцами
Цепляющимися костылями за землю
И разбитыми телефонами
Вместе кофточкой, которую пытаются
Аккуратно заправить назад окровавленными пальцами
Тогда все будет по-настоящему
Увлекательные игры на асфальте
Где своих от чужих отличают по возрасту
Пестроте одежды и извиняющимся глазам
Это все уже скоро
Один-другой поворот
Время чтобы преодолеть салон автобуса
И вырваться наружу, в неприятную мягкую среду
В переполох мясной дискотеки
Где уже включили музыку и причитания
Чтобы бить этих тварей смачно и изобретательно
Как в лучшие детские времена.

зеленый дым спускается с серых гор
бабочки проклинают первую изморозь
мне чужд посторонний страх
я расскрашиваю панцири черепах
и изобретаю новую письменность

в слюде и в янтаре, как загустевший ликер
происходят в нашем королевстве события
есть самая сладчайшая красота
и прозрачная фиалковая вода
но никому не позволяется пить ее

так и я дотягиваюсь и бьюсь хвостом
ожидаю своего поезда у тихой пристани
здесь в раю с электричеством дефицит
и засыпают калеки прижав рубцы
чтобы проснуться уже чистыми.

Деревья – это волосы земли
Нервный шар, дом арабов, волков, блестящей пряжи
Я бы несся ввысь
Выше облачных кулис
Но тянут вниз
Дьявольские репортажи

Гуси или прочие серые птицы
Покровители полей, аэронавты
Они знают кто здесь самый главный вор
Несут на простор
Сельско-хозяйственный флер
И свою туполобую правду

Вид такой, будто в кармане миллиард
Я турист-естествоиспытатель
Солнце скрылось во льду
Фонарь жжет темноту
Но ничего, я найду
Когда-нибудь выключатель

Между двух контактов, атмосферы и полей
Каждая снежинка – великий дар
Белый символизирует невинность
Коряга – скорую встречу
Корова – вечность
И неминуемый мировой пожар

Идешь по этой полоске
Шаг вправо, шаг влево – статья
Погляди на бессмысленные повороты
Лысые ветки, пульсирующие болота
Это природа снимает колготы
Специально для тебя.

Все проблемы от того
Что все все делают небрежно
Комками летит в меня будущее
Как бутафорский слон, обвешанное листовками
Все линзы огня 
Все силы нового дня
Я посвящаю классификации и учету

Строчки без римфы
Будут отвергнуты и после переработаны
Мякоть розовой гуавы
Вот из чего бы отливать слова
Чтобы лизать их, гладить их тигровые животики
Ногами исследовать
Теплые булькающие комнаты

Пятна на солнце
Вероятно это плевки
Несмываемые обиды
Автострады и мягкие фургоны
Это везут злых старух
Которые всех на свете прокляли
Что с ними будут делать
Меня не особо интересует
Может сожгут, а может переплавят на джем
Прямо вместе машинами

Если долго глядеть в топку
Если долго принюхиваться к огню
Если бросить туда часы и считать секунды
Можно узнать глубину вечности
Красный цвет умножить на желтый
И разделить на полное число скорбей

Настурции, геоцинты, магнолии
Камелии и чайные розы
Хочется выдавить ваш алкоголь
И по капле пить в дождливую погоду
Хранить склянке эти яркие бусинки
Чтобы однажды вспомнить зимой
Взгляните сюда, друзья:
Кажется, это были беззащитные летние цветы.

Шаг за шагом к Городу Предков
Сбивая сандалии в порошок
Люди бредут держа в руках факелы
На гладких камнях пританцовывая
Вот идут классические женщины
Герцогиня де Помпадур и Коко
С ними маленький воз брошек
Вот помошник комиссара полиции
И связанный лентой Карл Гашек

Я слышу все очень отчетливо
Стук деревянных молоточков
И шлепанье потных клавиш труб
Мое участие в этом мероприятии
Не ограничивается лишь наблюдением
На мне костюм из мяса дельфина
И шапка с прорезями для рогов

Везите ящик снега с юзюмом
И козерогоподобную длинную палицу
С помощью нее можно достучаться
Даже в далекие желанные чужие окна
Куда же все направляются 
В чем смысл этого бубнового шествия
Может на этот вопрос ответите Вы
Господин Заколачиватель Гробов?

Улисс, Гаргантюа, седобородый сатир
Подставляют свои ладони
Падающим игрушечным звездочкам
В телеэфире за всеми не успевает записывать
Синяя информационная полосочка
Ромул Патрициус Тит и Джессика Сайкс
Разворачивают на коленях карту мира
И крошат хлебушек вместе с яичком
Отчего где-то идет грустный бетонный снег

Курение овощей и зажигание корнеплодов
Немного волшебного дыма 
Добавим чуточку театральности
Пускай все порадуются
Пускай ленты развиваются вверх
Да здравствует великий Алфавит
Салюты которые остаются в небе
И никогда не смываются

Завернутый в тряпочку
Я достоверно утверждаю
Мир теперь не может быть прежним
Закончились секунды. 
Из пирамид сложили остановки
Рабочие в сверкающих комбинезонах
Да здравствует Великй Принцип Муравья!

Мне рассказала секретик
Одна стрекоза что повадилась прилетать
И жить у меня на левом плече
Оказывается это шествие не бесконечно
И ей доводилось видеть у колонны голову
Ее донесение просто потрясающе

Дети управляюшие дивными механизмами
Из вереска и коралловых пуговиц
Китайские бледно-розовые существа
Обманом вызванные к сущестованию
Заготовки романов, полуфабрикаты чувств
Путешествующие в закрытых банках
Оказывается что сострадание
По структуре напоминает водоросли

Периливающиеся водопады слов
И слоны надежды, слоны памяти и слоны ярости
Трогательно соединенные хоботами
За ними идут стенографисты
И записывают каждый их вздох
Как высочайшее откровение

Там в самом начале
Есть люди очень похожие на нас
Как две капли воды, 
Почему-то отказывающиеся говорить с нами
Они считают что мы это статуи
И относятся к нам бессердечно
Повелительно, как к строительным камням

Известный им способ творения
Заключается в забывании
Так как забывание это и есть создание вещей 
Но с обратным вектором

Ромб, треугольник, окружность
Это только способы охватить бога
Окружить его стрелками и взять в плен
Математика это сестра радиоактивности
Раздавленное и вытянутое в колбаску сердце
Зеркало души, если смотреть в профиль
Становится линией
Там где известны эти тайны
Не бывает иллюзии единственности
И поэты общаются теоремами

Там в конце всем выдают новую одежду
Взамен изношенных липких тел
И топят огромную красную печь
Исключительно песочными часами

В разговоре с генералом Вестингхаусом
Мы только лишь упоминали эту возможность
Ибо на ходу лучше не разговаривать
Иначе можно ненароком выронить
Свою душу, вместе с картонной коробкой для грехов.

Любі братики мої і сестрички
Дітки з блакитними очимами
Кмітливі янголятка безсердечного часу
Всі хто тихо плаче,прикривши очі
На залізних ліжках
В сірих кімнатах с блакитною фарбою

Народжені з космічного попелу
Втиснуті в забуті богом каземати
Десь на околиці Всесвіту
Едині хто не скаржиться на долю
Маленькими ручками
Таємно від усіх пишете листи

Ви як заручники
Яких нікто не думає визволяти
Такі довірливі і безгрішні
Встигаете вирости і затвердіти
Поки навколо іде ремонт, що ніколи не буде закінчений

Деякі люди мають так звані “зв’язки”
Розмовляють по телефону про відсотки
І скаржаться на дружин
Їх суцільне існування тхне холодом
Від них хочеться відвернутись
Як від закам’янілої мертвої кішки

Любі мої братики і сестрички
Незчисленне світле воїнство
Маленькі спецназівці доброти!
В яких немає що красти
І не буде чого втрачати
Коли почнуться постріли

Я стаю до ваших лав
На казкових слонах
Під сніжно білими прапорами
Ми не залишимо тут камня на камені
Бо нема в світі нічого сильніше
Нашої іграшкової армії.

В Україні багато вугілля і сталі
Багато дерев і красивих споруд
В нас нарешті є атомна промисловість
Але все таки чогось не вистачає

Я не знаю що це тому хожу і питаю
Читаю науково-популярну літературу
Треба щось терміново робити
З тією незрозумілою порожнечею

Люди тримають у скляночках найдорожче
Як бабак відкладає іжу за щоками
В нас дуже багато божевільних
Але все таки чогось не вистачає

Шкода що ми не вміємо як метелики
Щовесни народжуватись заново
Миттєво спалюючи погану карму…
Або облітати як кульбабки
З теплим серпневим вітром

Я нишпорив в шухляді, рився по кишенях
Знайшов пару гудзиків та мотузку
В Україні багато корисних дрібниць
Але все таки чогось не вистачає.

Я хочу смотреть на красоту
Мне больше ничего не надо
Закапать глаза
Вырвать с корнем жало
Никакой жалости

Никакой абстрактной живописи
Самую малость красоты
Я готов обменять на бумажник
Нервно-тикающие часы, смятый пропуск в бассейн.
Все как будто чужое. Даже лицо.
Мимо червивых изъеденных зимой улиц
Я иду скуля по красоте

Я ложусь на гранит
Смотрю вверх, в уходящую темную тучу
Ничего не происходит. Секунда две три
Дождь капает на черные пуговицы
Когда придет счастье
Мне не будет с чем сравнивать

А пока я ищу красоту
Рисую круги и снова стираю
Все после Эвклида мне кажется ребячеством
Как пожарный в отставке
Я больше не стремлюсь к героизму
Скорее вижу во всем пепел.

Я просыпаюсь под звуки музыки
Это просыпается мир вместе со мной
Двигайся плавно. Не создавай препятствий
Наслаждайся тишиной

Я хочу постоянно обманываться
Всегда чувствовать что я влюблен
Ведь все всегда быстро заканчивается
А наш пропуск не продлен

Бывает что ты живешь в комнате
И на каждой стене висит твой портрет
Бывает увидишь цвет папоротника
А рядом никого нет

Я показываю всем свои карманы
Оттуда сыплются блестки и морская соль
У меня нет времени читать лекции
И держать в себе боль

У любви всегда новое лицо
И она не помещается в мою грудь
Я сижу тихонько. На самом краешке.
Чтобы ее не спугнуть.

Я часовой вишневого дерева
Неспешно несу вахту в тени
Гляжу по сторонам
И вечно теряю бдительность
По башмакам ползут увлекательные муравьи.

Видимо я плохой солдат
Ко мне на пост
То и дело вторгаются нарушители
Прожорливые голуби,
Пенсионер с собакой
Или какая-нибудь заплаканная девушка

Я их пропускаю
Позволяю сидеть рядом с собой
Полуденная жара и даже мухи стремятся в тень
Будь я построже – обязательно припугнул бы
Но нет ружья.

Я вечно сплю на посту
Мне снится Южная Америка
Циклы распада ядра
Снится Путин превратившийся в ракету
И на лету делающий мне выговор.

Я вдыхаю ветер лета 
Выдыхаю углекислый газ
То единственное чего у меня полно
Все что я могу отдать
Этому вишневому дереву 
Прежде чем сдам свой пост.

На асфальте теплый мертвый шмель
Расплавилась атмосфера. Троица
Если я заболею и слягу в постель
Никто не расстроится
Люди умирают снизу вверх
Летят в высоту смятые бездарно
Птицы напротив с ветки на снег
Прямо перпендикулярно
К земле. По лунной реке вплавь
В тишину. В безвременье и безветрие
Так очевидно не разгадав
Смысла этой геометрии
Там, в вашем пчелином раю
Наблюдая за землей покрытой дождями,
Грустными мелодиями
И взрывами на детских площадках –

Зябко ли тебе мой прекрасный шмель?

Есть места
Куда так и не ступала нога человека
Не какой нибудь атолл или сельва ямайских джунглей
А натурально в городе
Прямо посреди построек
Социально бытового назначения

Например Карниз Самоубийц в соседнем дворе
Фиолетовая арка с ангелом
Изрешеченный метеоритами пустырь
Седьмая нечетная скамейка слева

Врядли это аномалия
Просто хочется верить
Что еще существуют места не включенные никуда
Ни в телефонные сети ни в тепломагистраль
Где не бывает маленьких людей в спецовках
И их уродливых экспериментов

Места лежащие вне прогулочных маршрутов
Где гравитация выбрасывает фокусы
С заезжими путешественниками
Порой отключая звук и увеличивая расстояния

Это те места которые я люблю
Нетронутые никем
Как например снег перед моим окном
Рано с утра, еще до появления прохожих
Белоснежное полотно
Еще хранящее следы туфелек
Крошечных ночных фей.

Сразу за порогом людской ком
Люди в гоночных куртках
В глазах – решительность перед броском
Все либо гонят либо спешат на гонки
Еще одно подтверждение того факта,
Что мир ускоряется

В этой стране всем управляют таксисты
И пыльные директора овощных баз
Виноватый блеск глаз
Табачный запах, утренние триста
Сплюнутое «блядь» прилипшее к стеклу

Хочется свежих противоположностей
Распахнутых окон,
Тетрадей в косую линейку
Лимонов, безбилетной молодости
Уменьшительных имен шепотом

Не хочу знать что потом

Я еду в поезде
Через меня проходят голоса торговок
Нечеткая рябь динамика
И все неумолимые 90 тонн встречного с углем
Это идеальный созерцательный фон
Мозг ворчит будто патефон
Гоняя по кругу мантру из старых нот
Время крутится наоборот

Оказывается, каждая птица
Имеет помимо данных Богом
Клюва, перьев и умения летать по воздуху
Крошечный пистолетик
Надежно замаскированный в ветвях

Порой едешь загород и восхищаешься
Стрекотом синицы, трелью ласточки
Предрассветной очередью жаворонка
По пасторальным окрестностям

Угрюмо ухает зимородок
Где-то неподалеку забивает гвозди щегол
Направляя в своих соседей
Облачко красных свинцовых пуль

Беспечные кукушки и кокетливые зяблики
Даже длиннохвостые стрижи
Изо дня в день ведут свою маленькую войну
Сдавленным щелканьем затворов,
Аритмичной дробью
И треском принимаемым туристом за шум

Дятлы бьют из крупнокалиберных пулеметов
Совы из сатанинских помповых ружбаек
А у воробьев – крошечные лазерные пушечки
Размером с дом.

Приходят на ум памятники
И вся их бронзовая дурь
Любимые мною мгновения
В заснеженном парке
Трогательные пушкинские чтения
И сезон бурь
Хочется полностью изменить
Черты своего лица
Слиться с серой стеной
Зимней уютной пеленой
За-ба-рри-ка-ди-роваться.

Где вращаются лампы
И сгибаются лапы
Где растекаются реки
И звучит лесное регги
Где всюду цветы гречихи и мелиссы
И древние сырые мегалиты
Там стоят постовые и глазницы слезятся
И последние опоры цивилизации
Сдаются мягко и просто
На заросшем медузами перекрестке
Внезапно думаешь о снеге
О витиеватых мудростях Сенеки
Здесь по тропам рассыпан цезий
Природа умирает как Цезарь
Деревьев неровные сваи
И вода бежит непереставая.

У людей болят глаза 
У людей болит все 
Люди плачут 
И смотрят на облупившиеся стенки
Люди сгибаются 
Под тяжестью дружеских рук на плече 
То жар то холод 
И каждый день радужные казни 

У людей всегда болит живот 
И несколько видов плеток 
Чтобы управлять машинами и животными 
Безумные шотландцы-великаны 
Горстями сыплют людей в рот
 От Нью-йорка до Бангалора 
Сегодня проходят утренники 

Распоротые кукольные свадьбы 
Застывающая лава впечатлений 
Диктаторы и дрессировщики молний 
А также нелепое, ласкающее слух слово «кумкват» 

Вот они – Скромные собранные людьми ягоды 
Боль, смущение и неожиданные концовки 
Я хочу идти дальше 
Как пони без хозяина 
Собирать горные жемчужины 
И отправлять призовые купоны 
Подолгу смотреть в выпуклые глаза рыб 
И разговаривать о ранах. 

У людей всегда есть тайны
 Люди любят друг друга через сетку 
Люди лежат в уютных деревянных кроватках 
Успокойся, мое счастье.
Ты – точно не человек

Будь великим
Земле под стать
Тут на одни поминки
По 8 свадьб

Каждый прохожий
Неодинаков
И меньше все же
Число маньяков

По кабинетам,
В колонном зале
Полно адептов
Богини Кали

Все угрожают
Но как-то мимо
Потоки жалоб
И клубы дыма

Цветы истлели
Любовь в декрете
Но что ты сделал 
Чтоб их заметить?

Любил отчизну?
Сражался пылко?
Писал ли письма
В журнал Мурзилка?

Писал картины
Ломал Скрижали,
Узрел ли Сына
В ночном бомжаре?

Чтоб стать великим
Нужны, брат, яйца
Доесть свой чикен
И приподняться.

План спасения моей жизни еще до конца не составлен
Время наметить стержневые моменты
Подземный ход под стадионом
Изменение внешности, Африка
Там уже будут ждать свои.

Опасные вирусы уже ворочаются на дне пробирок
Кровавая ярмарка, Поцелуй ужаса, Зубатка Глэдис,
Так я назову свои смертоносные корабли
Из всех орудий, горящими глазами Бога
По мозгам людей
ПЛИ

Бывает стоишь как лунатик, смотришь на лужи
Тянутся секунды. Одна другой хуже

Ну хватит с меня. Наелся городской экзотики..
Кто здесь последний в очереди за тяжелыми наркотиками?

А иногда выйдешь – а навстречу 7 черных кошек подряд.
И думаешь….черт. Забыл фотоаппарат.

Я сидел в кафе
Упорно вглядывался в лицо
Человека с синим платком
Он был мне незнаком
И носил кольцо

То ли снятый с креста
То ли снятый в кино
В глазах у него чернота
Необследованное дно
С таким взглядом вполне
Можно служить в СС
И допрашивать в тишине
Стареющих поэтесс

Я не моргая глядел
И смотрел как бы поверх него
Секунды текли как расплавленный воск
Пульсировал мозг
Не находя ничего

Дрожал стакан в руке
За занавеской томилась пыль
Где-то невдалеке
Пронесся автомобиль
Казалось он не спешил
Его губы как кобура
Привыкли в ночной тиши
Произносить “Пора”

У него был с собой чемодан
Клетчатый мятый шарф
Наверняка предметы старины
Законспектированные сны
Пара-тройка арф

Я опрокинул стул
Сбил герань рукой
Кинулся со всех ног к двери
Ветер внезапно лизнул мне щеки.
В голове всплывали потопленные корабли 
Полустертой памяти
Анна Дмитриевна и собачка Тобик
Темный переулок серого города
И из окон внезапно начали падать звезды
Я бежал и проклинал случайные фонари
По-моему тот человек хотел убить меня.